Дежавю… Наверное, оно случается с каждым из нас в какой-то жизненный момент.

Сначала, когда я была на канадской земле еще слишком мало, лет 13-14 назад, мне на глаза попался памятник. Издали мне показалось, что на меня взирает бронзовый Александр Александрович Блок. Естественно, что недоумению моему не было предела… Подойдя поближе, я прочла и открыла для себя новое, доселе незнакомое мне имя. Эмиль Неллиган…

Мне оно не говорило ни о чем. Но запомнилось. Чуть позже я, находясь в центре города, недалеко от Центрального вокзала, зашла полюбоваться католической церковью Святого Патрика. Церковью, внутри которой абсолютно все сделано из дерева. И любуясь, заметила на стене табличку: в этой церкви был крещен Эмиль Неллиган. Уже второй раз мне попалось на глаза это имя. И, это, наверное, было уже не просто так.

Финальный аккорд был сделан в городе Квебеке. Прогуливаясь по Старой его части, мы набрели на сквер из бронзовых монументов. С одного из них на меня печально взирал «наше всё» — Александр Сергеевич Пушкин, а в потрясающей близости от него, уже в третий раз, я увидела канадского Блока – всё того же Эмиля Неллигана.

И тогда я поняла, что столько совпадений просто не бывает. И стала искать материал об этом человеке. Его оказалось немало – дневники современников, воспоминания, стихи, статьи… Из всего прочитанного получилось то, что вы сегодня, я надеюсь, прочтете. И возможно, как и я, откроете для себя канадского поэта – Эмиля Неллигана.

Позже я заметила, точнее – стала замечать, что прогуливаясь по улицам Монреаля, всё время сталкиваешься с Эмилем Неллиганом. То ресторан назван его именем, то в ночи на домах светятся его портреты. Иногда в респектабельном квартале на Ле-Плато-Мон-Руаяль среди викторианских построек сидит молодой взлохмаченный парень и что-то строчит на печатной машинке. Этот импровизированный современный сочинитель перевоплотился в Эмиля Неллигана.

Чуть дальше, в сквере, под раскидистым канадским клёном, где много прыгающих белок, можно увидеть и уже вышеназванный мною памятник Неллигану. Перефразируя другого поэта, скажу: Неллиган и Монреаль – близнецы-братья.

Кто более Квебеку франкоязычному ценен? Ну, и так далее по тексту, всем известному со школьной скамьи…

Поэтому, не откладывая, начнем знакомство с этим человеком – поэтом и личностью Эмилем Неллиганом.

Родился он в Монреале рождественским Сочельником 1879 года, то есть 140 лет назад, в смешанной семье. Отец его был родом из Ирландии, и в Канаду иммигрировал с родителями. Мать же была франкоязычной канадкой, музыкальной, образованной, верующей католичкой, беззаветно любящей Квебек.

Изначально трудно понять, как сошлись эти лед и пламень. Дэвид Неллиган был почтовым служащим, говорил дома только по-английски и требовал того же от семьи. У матери, квебекской пианистки Эмилии Аманды Юдон, родным языком был французский, его же выбрал для себя и сын.

Что может быть более разномастным, чем такой странный и не сулящий ничего доброго союз? Но вернемся к нашему поэту. В школе он учился кое-как, поскольку всерьез его интересовала только поэзия. Поэзия, в которую он влюбился и которой он дышал.

Сначала увлекся романтизмом, потом, став старше, открыл для себя Верлена и Бодлера, усвоил их ритмику и стиль. И даже стал сочинительствуя, подражать оным.

В шестнадцать лет он стал самым молодым членом Монреальской литературной школы, представив на суд приемной комиссии несколько ранних стихотворений. А писал он их длинными и пронзительными.

Годом позднее Эмиль поступил в колледж Святой Марии. Но и там учеба не задалась. В это время он встречает своего будущего наставника и редактора, священника Луи Дантена, который вводит молодого гения в литературные круги Монреаля.

А вскорости, вопреки желанию родителей, он бросает колледж, чтобы целиком посвятить себя поэзии. Он почувствовал, что это у него получится, тем более, что стихи Эмиля уже вовсю печатаются в монреальской прессе.

В это же время Неллиган попадает на «кухонные посиделки» в литературную школу Монреаля. Это был такой кружок для узкого круга лиц, где собирающиеся молодые поэты и писатели дискутировали на тему искусства. На момент присоединения к этой группе Неллигана, особой темой разговоров был деградирующий в Квебеке французский язык. И своими стихами, которые он писал исключительно на родном языке матери – сильными, пронзительными и мелодичными – он пришелся ко двору и быстро завоевал уважение и почитание своего таланта.

Дома же его родитель неистовствовал. Отец Эмиля во что бы то ни стало хотел вернуть сына домой, найти ему подходящее, мужское занятие и отвадить от литературной богемы. Увы, его попытки не увенчались успехом. Эмиль четко и однозначно сделал свой выбор – поэзия. Ни о чем другом он даже не желал и слышать.

А тут как раз – событие. Монреальская литературная школа организовала серию вечеров, где принял участие молодой Неллиган. И, как вы понимаете, это был триумф. Толпа восторженных слушателей на руках несла домой молодого гения. К сожалению, это выступление на публике, лучший момент его поэтической жизни, стало последним, несмотря на то, что Эмилю было всего-навсего 20 лет. И жизнь только начиналась. И начиналась так блистательно…

Душевное здоровье Эмиля Неллигана пошатнулось. И врачами было выявлено психическое заболевание юного гения. Заболевания, в котором отчасти был виновен его отец. Пытаясь вернуть сына в дом, в семью, в обычную небогемную жизнь, он со скандалом отключал ему по ночам газовое освещение. И тогда Неллиган писал при свечах. А однажды, задумав большую поэму, которую он называл главным произведением своей жизни, Эмиль несколько недель не выходил из дому, лихорадочно работая у себя в комнате. Отец же периодически скандалил и рвал написанное.

Все это не могло не отразиться на психике сына. Когда его увезли в клинику, приют Сен-Бенуа, пол вокруг стола был усеян сотнями исписанных листков бумаги. Кое-что он успел переписать в тетрадь, но в больнице все это вдруг утратило для него смысл, показалось детской забавой. Больше Неллиган стихов не писал и неохотно вспоминал те, что сочинил в юности. Переведенный из приюта в психиатрическую больницу Сен-Жан-де-Дье, он оставался там более 40 лет, до самой смерти, 18 ноября 1941 года. В клинике он совершенно перестал писать. Его потрясающая творческая способность, его талант и поэтический дар были полностью атрофированы.

Суммируя, можно сказать, что все стихи Неллигана написаны им за пять лет — с шестнадцати до двадцати одного года. А их насчитывается около двух сотен: сонеты, рондо, песни и просто стихи. До его госпитализации было опубликовано всего 23 его стихотворения, но в мае 1904 года, благодаря стараниям его друга Луи Дантена и помощи его матери, были опубликованы еще 107 стихотворений. Таким образом, при жизни поэта свет увидели 130 его детищ.

Эмиль так до конца своей жизни и не излечился от тяжелого недуга, несмотря на то, что вышедший в 1904 году вышеупомянутый сборник принес ему мировую известность во франкоязычной Канаде, Франции и франкоязычной части Бельгии. По сути, с Эмиля Неллигана началась эпоха франкоязычной канадской литературы, если можно так сказать.

В своих сюжетах он отошел от тем патриотизма и верности стране, которые преобладали в творчестве его предшественников. И писал о романтике, о чувственности, на грани эмоций…

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что «поэт в Квебеке больше, чем поэт». Их достаточно мало, и каждый из них по сути является фигурой знаковой. Население Квебека в особенности воспринимает все, что написано по-французски, как некое интеллектуальное наследие нации, сохранившей в Канаде французский язык. Поэтому и Неллиган, гениальный безумец, вдохновенный творец-изгой, мятежный поэт — символ нации в глазах соотечественников.

Хотя, говоря о наследии, нужно сразу сказать, что после него не осталось ни писем, ни дневников. Но осталось, среди прочих, и одно замечательное маленькое стихотворение: «Я чувствовал: во мне живут таланта птицы, Но так неловко расставлял силки, Что начали они порхать, стуча в виски, И в голове, как в небесах, кружиться. И сердце разорвав, умчались прочь, легки».

Неужели Неллиган предчувствовал свою, такую яркую и короткую, и такую трагическую судьбу? Бог ведает… Одно можно сказать наверняка: поэзия Неллигана, совершенная по форме, настолько насыщена трагизмом, настолько сконцентрированы в ней чувства, что поиски адекватной передачи такого накала страсти вырастают не просто в трудную, но порой неразрешимую задачу. Но это и есть отличительный признак выдающихся творцов.

Творцов, мозг которых не всегда справляется с накалом эмоций… Мозг Эмиля не справился. Он заплатил высокую цену своей Музе – Поэзии, сгорев в пламени своей мечты. Пройдя сквозь яркий, но такой короткий луч света, разум его провалился в сумерки…

А викторианская купель в церкви Святого Патрика, в которой крестили Эмиля Неллигана, жива и по сей день. И вероятно, в ней крестят регулярно младенцев… Возможно, ее водами омоют еще какого-то канадского, монреальского гения… Лишь бы судьба ему была уготована посветлее…

И жизнь – подольше неллигановской.

Бог ведает…